Маршрут очередной «Прогулки по старому Иркутску» короток: от галереи «Revoлюция», способной принять всех желающих услышать лекцию об истории города начала XIX века, до Московских ворот. «Пожалуй, это единственное место, которое ассоциируется с войной 1812 года, – замечает её ведущий, доцент кафедры истории России исторического факультета ИГУ Александр Ануфриев. – Хотя Московские ворота, как вы понимаете, связаны с другими событиями, но большая часть иркутских обывателей убеждена, что они установлены в честь победы в Отечественной войне 1812 года.

И это несмотря на то, что на них указан 1811 год, и историки и власти всячески пытались это разъяснить». Триумфальную арку заложили 9 июля 1811 года в честь 10-летия восшествия на престол императора Александра I, строительство её закончили 15 сентября 1813 года. Парадоксально, но непосредственное участие в создании арки принимал французский инженер Антуан Дестрем – один из четырёх офицеров, приглашённых в Россию на службу в новом Институте путей сообщения, а  после начала войны с Наполеоном сосланных в Сибирь. А несколько лет спустя через ворота прошли воины-победители, вернувшиеся с полей сражений в европейской части страны и из Заграничного похода русской армии.

27 тысяч сибиряков

«Традиционно у нас об этой войне начинают говорить с полка, который носил название иркутского, – рассказывает Александр Валерьевич. – Сразу оговорюсь: это не означало, что он был сформирован в Иркутске. Более того, в полном составе он в Иркутске не был никогда – один эскадрон проходил через Московские ворота. Воины полка сопровождали посольство в Китай, какие-то его части проходили через Иркутск». Сам полк, тогда ещё драгунский, начали формировать в 1786 году. Из Тобольской, Иркутской и Колыванской губернии (административной единицы, просуществовавшей до 1796 года) в него направили 182 рекрута. В дальнейшем, кстати, новобранцы из  Иркутска по большей части попадали служить именно в этот полк. Но  случалось это далеко не всегда «Мы не можем сказать со стопроцентной гарантией, сколько наших земляков приняло участие в Отечественной войне 1812 года, – подчёркивает Ануфриев. – Но если открыть труды историков XIX–начала XX века, то они приводят цифру 27 тысяч сибиряков. Уроженцев Иркутской области среди них не менее тысячи человек, не считая рекрутов – было два набора [во время войны]. Наши земляки оказывались в разных частях, не только с сибирскими названиями. Для меня было приятным открытием, когда, просматривая списки Минского пехотного полка, я обнаружил трёх человек из нашего региона. Один – уроженец Братска. История потрясающая: его далёкий потомок участвовал в бою «Варяга» и  «Корейца» [с японской эскадрой]».

А в конце XVIII века, за год до того как Наполеон Бонапарт узурпировал власть во Франции, командиром Иркутского драгунского полка был назначен будущий герой 1812 года – Антон Скалон, в тот момент произведённый в подполковники. Ирония истории: род Скалонов берёт начало во Франции – далёкий предок Антона Антоновича, рядовой ратник, во время первого крестового похода отличался при захвате Ашкелона (или, на европейский манер, Аскалона) и получил за это дворянское достоинство. Его потомок Жорж де Скалон, гугенот по вероисповеданию, после отмены Нантского эдикта был вынужден бежать в Швецию, а его сыновья, в русской традиции именуемые Степаном и Даниилом, в 1710 году переселились в Россию. «Я пытался подсчитать количество генералов, которые этот род дал Российской империи и, честно сказать, сбился, – признаётся ведущий «Прогулки по старому Иркутску». – Отец Антона Антоновича был генерал-поручиком, по-современному генерал-лейтенантом, сам он дослужился до генерал-майора. Из четырёх его сыновей трое стали генералами, из пяти внуков – четверо, в том числе двое – полными генералами. Именно они в 1912 году поставили памятник на могиле своего предка».

«Смоляне убеждены, что Скалон был иркутянином»

Антон Скалон отличился ещё до наполеоновских войн. Павел I, проводя ревизию русской армии, из всех частей Сибирского корпуса отметил только Иркутский драгунский полк. Антона Антоновича вызвали в Петербург, где он получил эполеты генерал-майора. Чуть позже последовало назначение шефом полка. Рассказывают, что несколько лет спустя, император, узнавший о заговоре против него, планировал заключить своего наследника Александра в тюрьму, а следующего за ним по старшинству цесаревича Константина отправить на перевоспитание к Скалону. Был подготовлен соответствующий рескрипт, но в жизнь его Павел I так и не претворил по  известным причинам. Новому императору Александру I Скалон служить отказался, подав рапорт об отставке. На военное поприще он вернулся только в 1809 году – опытному военачальнику поручили вывести сибирские части на территорию европейской России. С задачей Антон Антонович справился блестяще: в длительном зимнем походе заболели всего шесть человек, которые с лазаретом проследовали до места дислокации в Волыни, на территории современной Белоруссии. За то что переход был совершён «с особенным сбережением людей», генерал-майору вручили орден Святого Владимира третьей степени.

В 1812 году драгуны Скалона – он уже руководил бригадой, в которую входили Иркутский, Оренбургский и Сибирский полки – столкнулись с  французскими кавалеристами через два дня после начала боевых действий. Вместе с другими частями они вынуждены были отступить к Смоленску и  принять участие в обороне города. «В Русской императорской армии тогда существовало жёсткое правило: командир кавалерийской части при наступлении шёл первым, при ретираде, отступлении – последним, – поясняет Ануфриев. – Антон Антонович вывел воинов своей бригады, в том числе драгунский полк. Во второй день обороны Смоленска они сбили французскую артиллерию, которая рассеивала пехотные части, и при отступлении попали под мощнейший артиллерийский огонь». Обстоятельства гибели Скалона остались неизвестными – шесть донесений о том событии, имеющиеся в современных архивах, противоречат друг другу. Известно одно – в рядах драгун разорвалась граната. Удивительно, но рядом с  генерал-майором в тот момент не было ни адъютанта, ни денщика. На  следующее утро после отступления русской армии тело Скалона обнаружили французы. О гибели русского генерала доложили Наполеону. Узнав, что предки того происходили из Франции, император лично принял участие в его погребении со всеми полагающимися воинскими почестями. Антон Антонович упокоился рядом с французским военачальником Этьеном Гюденом де ля Саблонньером, смертельно раненным в бою у Валутиной горы.

«Смоляне убеждены, что Антон Скалон был иркутянином, – отмечает Александр Валерьевич. – Мы тоже можем так считать, тем более, семья Скалонов была тесно связана с Иркутском. В 1917 году внук Антона Антоновича [Павел Скалон] был назначен командиром Иркутского кадетского корпуса, именно он спас кадетов в декабрьских боях. Другой его потомок, правда, по линии Степановичей, [Василий Скалон] был основателем факультета охотоведения нашего сельскохозяйственного института». После гибели Антона Антоновича иркутские драгуны прославились в Бородинском сражении. Они участвовали в обороне батареи Раевского. «Сибирский и Иркутский драгунские полки от восьми часов до полудня стояли под жесточайшим пушечным огнем, и когда в сие время сильная колонна неприятельской кавалерии и пехоты старались овладеть оною батареею, то сии полки, ударив стремительно на неприятеля, опрокинули его и тем способствовали удержанию места», – писал генерал-майор Фёдор Корф в рапорте о боевых действиях. Под конец сражения от Иркутского полка, по свидетельствам одного из очевидцев, осталась группа примерно 50 кавалеристов, которой командовал некий поручик – единственный из оставшихся в живых офицеров. И этот малочисленный отряд всё равно пошёл в атаку на батарею, занятую французскими войсками. «Мы до сих пор не знаем, сколько наших земляков осталось на Бородинском поле, – говорит Ануфриев. – Но они там точно есть». Известен другой факт: от Иркутского драгунского полка осталось всего 150 человек – фактически эскадрон. Их объединили с недоукомплектованным гусарским полком графа Салтыкова – единственным на тот момент подразделением ополчения в таком статусе, в  рядах которого можно было одновременно увидеть, скажем, купца третьей гильдии, работника синодальной типографии, польского дворянина и священнослужителя, не успевшего принять постриг. Полк назвали Иркутским гусарским – в таком качестве он участвовал в Заграничном походе русской армии 1813-1814 годов. Два его эскадрона были включены в Польскую армию и участвовали в осаде Гамбурга, ещё один оказался в  составе личного конвоя Александра I, когда тот вошёл в Париж. Во взятии столицы Франции участвовал и Минский пехотный полк, в котором служили уроженцы Иркутской губернии.

Первое место по сумме пожертвований

«Так получилось, что у нас в городе есть две улицы, названные в честь офицеров Иркутского гусарского полка», – продолжает Ануфриев. Обе находятся в Свердловском районе на расстоянии нескольких кварталов друг от друга. Первая названа в честь Александра Грибоедова – будущий дипломат и литератор, а тогда просто корнет, был в числе бойцов Московского гусарского полка, объединённого с остатками Иркутского драгунского. Среди «иркутцов» был и будущий композитор Александр Алябьев. В их рядах также состоял Николай Толстой – отец русского классика. «Ещё одна личность – архитектор [Осип] Бове, – добавляет ведущий «Прогулки…». – Правда, он числился в полку, но в него не прибыл – ему поручили восстанавливать Москву». В числе тех, кто воевал с  Наполеоном, было около тысячи уроженцев Иркутской губернии. Большинство служили в гусарском полку. Среди них – вахмистры Николай Михалёв и Иван Таюрский (уволен в запас в 1821 году в чине прапорщика), рядовые Михаил Харитонов и Алексей Хабардин. Последний был из тех, кто вступил в  ополчение, добравшись из Сибири, где оно не формировалось, до Казани – ближайшего места сбора добровольцев. В Минском пехотном полку служили унтер-офицеры Ефим Большешапов и Лев Наумов, в 23-м егерском – Тимофей Пшенников, единственный среди родившихся в Иркутской губернии Георгиевский кавалер, получивший награду за походы 1813–1814 годов.

Генерал-майор Алексей Красавин, который в войну 1812 года был шефом 54-го Минского пехотного полка в чине полковника, 11 января 1836 года был назначен военным комендантом. А местный военный губернатор Николай Лебедев, занимавший этот пост в 1802–1803 годах и до 1807 года руководивший Иркутским гарнизоном, командовал Смоленским ополчением. До разгрома французской армии однако Николай Петрович не дожил – скончался в  начале 1813 года. «Личность железная. Когда [в 1805-1806 годах] начались первые столкновения с Наполеоном, он умудрился выбить из  иркутских купцов деньги на обмундирование и вооружение 600 добровольцев, – отмечает Александр Валерьевич. – Война быстро закончилась, но этот батальон оказался на Кавказе, участвовал в боевых действиях с Персией».

Рескриптом с воззванием помочь отечеству отреагировал на весть о начавшейся войне – гонец с ней прибыл в Иркутск 9 августа 1812 года – и гражданский губернатор Николай Трескин. «На него откликнулись, – констатирует Ануфриев. – В советских книгах по иркутским купцам прошлись по полной программе: мол, работяги с Тельминской мануфактуры собрали 6 тысяч рублей, а эти не особо раскошеливались. Нет, деньги они давали и достаточно много». Средства собирали не только в 1812 году. И в 1813, и в 1814 годах нужно было восстанавливать разорённые войной регионы в европейской части России. Иркутская губерния заняла первое место в Сибири по сумме пожертвований – только в 1812 году она составила 185 759 рублей. Эта цифра фигурирует во многих изданиях, но в ней не учтены сборы 1813–1814 годов и те деньги, которые перечислили буряты, а до  недавних пор считалось, что они только поставляли лошадей в армию. «Нам действительно есть чем гордиться, – заключает Александр Валерьевич, когда мы подходим к Московским воротам. – Но, к сожалению, у нас нет ни монумента, ни памятного знака, посвящённого участию наших земляков в  войне 1812 года. С точки зрения топонимики, и Скалон, и Красавин, и отслужившие 25 лет воины Таюрский и Хабардин заслуживают, чтобы иркутские улицы носили их имена». И если смена советских названий вызывает неоднозначную реакцию, то застройщикам новых микрорайонов можно воспользоваться уже готовыми идеями историков. К тому же очередной юбилей Отечественной войны не за горами.