В Советском Союзе пятидесятых была своя «неправильная музыка». «Основной и притом громадный изъян оркестра О. Лундстрема кроется в направлении, которое можно охарактеризовать коротко: подражание скверным образцам искусства буржуазного Запада, – писал музыковед Владимир Сухиненко в «Восточно-Сибирской правде» 26 ноября 1958 года, через несколько дней после выступления легендарного отечественного биг-бэнда в Иркутске. – Подражание во всём, в программе (речь идёт только об оркестре), в манере исполнения. Засилье духовых инструментов: саксофонов, труб, тромбонов. Аккордеон, кларнет, смычковый альт лежат для виду и используются мало, только в аккомпанементе певцам и танцорам. Медь ревёт и оглушает от начала до конца. И не мудрено, ибо как ни пытайся играть потише и помягче – «артиллерийская батарея» возьмёт своё, и слушатель уйдёт с концерта с травмированными органами слуха, с головной болью».

Критика возмущало и отсутствие «царицы выразительности» скрипки, и «противоестественное» сочетание живого голоса и микрофона, и общая «тенденция к гипертрофии звучания – явление далеко не случайное, вытекающее из природы современного зарубежного джазового стиля». Сетовал он на то, что в исполненной программе не было «ни одной простой, укладывающейся в сознании мелодии, ни одного вальса». Сухиненко подчёркивал, что «сыгранные вещи, все как на подбор, сложны и изощрённые, с трудно уловимой мелодией, замысловатой ритмикой». «Немногим легче воспринимаются «Интерлюдия» О. Лундстрема, «Импровизация в до мажоре» Дюка Эллингтона, «Ноктюрн Гарлема» Эрла Хеггина, как и талантливо написанные ноктюрны Кара-Караева, выразительно спетые А. Бесединым в сопровождении оркестра, не меняют картины, – заключал музыковед. – Музыка их тоже сложная и изысканная. Пусть сказанное не поймут превратно. Любое из перечисленных нами сочинений имеет право на существование. И на исполнение, разумеется. Но пусть эти пьесы будут скорее исключением, а не правилом. Пусть рядом с ними зазвучит простая мелодичная музыка. Пусть оглушительная медь уступит место мягким, задушевным звучаниям». Альтернативной программой для оркестра Олега Лундстрема, считал он, вполне могла бы стать «полнокровная, насыщенная мелодичностью музыка» в духе Исаака Дунаевского. 

Сочетать несочетаемое

«Все мы знаем, что джаз возник на территории Соединённых Штатов Америки, – начинает «Прогулки по старому Иркутску» руководитель ансамбля «Доктор Джаз» Александр Филиппов. – Многие считают, что это музыка американских негров, но дело обстоит не совсем так. Джаз – это уникальное направление, которое сформировалось благодаря слиянию нескольких музыкальных культур, на первый взгляд, совершенно не сочетаемых. В его основе лежит негритянская ритмическая традиция и европейская мелодия и гармония». Пусть точная дата не совсем совпадает, но время для очередной лекции-экскурсии по истории города выбрано идеально: в 1917 году Original Dixieland Jass Band выпустил первую в истории пластинку нового жанра. Она стала золотой, разошедшись тиражом в миллион экземпляров, – за четверть века до того, как «Поезд на Чаттанугу» оркестра Гленна Миллера первым получил этот статус официально. Хотя по современным меркам такой тираж тянет на платиновый диск.

Неудивительно, что новое музыкальное течение начало быстро распространяться, причём не только в пределах Северной Америки, но и по всему миру. Волна докатилась и до советской России, ещё не успевшей объединиться в союз с сопредельными государствами. Первое выступление экспериментального джаз-бэнда Валентина Парнаха состоялось 1 октября 1922 года. Через пять лет грампластинку «Аллилуйя» записал московский оркестр «АМА-джаз» под руководством Александра Цфасмана. А с приходом тридцатых наступила эра Леонида Утёсова. «Когда я листал довоенные документы Иркутского радиокомитета, то среди существовавших в те времена коллективов – симфонического оркестра, хора – обнаружил джаз-бэнд, собравшийся на летний сезон 1936 года, – рассказывает журналист Иван Колокольников. – В его составе на рояле играл Владимир Сухиненко». Тот самый, который в 1958 году на газетной полосе громил выступление оркестра Олега Лундстрема. При том, что невзирая на всю борьбу со стилягами, во второй половине пятидесятых «музыка для толстых» в Иркутске уже завоевала место под солнцем.

Играют студенты, играет милиция

«Осенью 1955 года неизвестно по каким каналам меня отыскал кларнетист Иркутской филармонии Гоша Бичёвин и предложил играть каждую субботу и воскресенье с небольшим оркестром в самой филармонии, – вспоминает джазмен, доктор медицинских наук Борис Осипенко. – Состав оркестра: кларнет – Г. Бичёвин, труба – А. Ануфриев (Саня Сорелло), тромбон – Г. Поздняков, аккордеон – Б. Осипенко и «ударные инструменты», которые постоянно менялись: то это был отец Гены Позднякова Володя, то Марк Бройдо, то Анатолий Семенченко, то Дима Гомельский (дед знаменитого в первой четверти XXI века пианиста Дениса Мацуева). Играли неплохо, старались имитировать нью-орлеанский джаз. Гоша Бичёвин был техничным кларнетистом и неплохо импровизировал, но, в основном, на мелодии советских авторов. Саня Сорелло имел хороший звук на трубе. Виртуозом на тромбоне был Гена Поздняков. Его коронным номером была технически сложная для тромбона полька «Бабочка», которую он играл, двигая кулису инструмента ногой». Такой состав просуществовал недолго – часть музыкантов ушла в созданный позднее Иркутский симфонический оркестр. Ему на смену пришёл джаз-квинтет трубача Бориса Кузнецова, саксофониста Станислава Коненкина, аккордеониста Бориса Осипенко, контрабасиста Абрама Пасховера и ударника Анатолия Семенченко. Именно он выступал, к примеру, на открытии в 1957 году Иркутского телерадиоцентра.

Свои джаз-бэнды в то время существовали при кинотеатрах – «Художественном», «Гиганте», «Пионере». «В составе оркестра под руководством Алексея Альмишева в пятидесятых годах был полноценный джазовый состав, – отмечает Филиппов. – Он просуществовал несколько лет и потом трансформировался в оркестр Иркутского цирка. Его аранжировки музыканты играют до сих пор». Но самым первым в послевоенные годы был джазовый оркестр при Иркутском радиокомитете, который возглавлял преподаватель по классу трубы и тромбона Герасимов. Чуть позже схожий коллектив собрался при клубе МВД имени Дзержинского. 

Свой биг-бэнд был и у Иркутского государственного университета. В октябре 1956 года его создал студент химического факультета Юрий Морошин, участниками ансамбля, пишет Осипенко, помимо представителей университета стали учащиеся сельскохозяйственного, горного и медицинского институтов. К работе относились по-взрослому серьёзно: оркестр разделили на несколько групп, которые занимались отдельно друг от друга и в воскресенье встречались на общей репетиции. Руководитель коллектива, работая над оркестровками, ориентировался на признанных корифеев джаза – Дюка Эллингтона, Каунта Бэйси, Гленна Миллера. Площадками для выступлений его ансамбля стали актовые залы городских институтов.

«Это средство общения между людьми»

Рассказ идёт в хронологическом порядке, но маршрут «Прогулок по старому Иркутску» выбран из соображений символизма. Первая его точка – площадка перед областной детской школой искусств на улице Желябова. «Здесь рождаются традиции, – объясняет руководитель «Доктора Джаза». – И появляются таланты, которые занимаются музыкой с младых ногтей. Школа искусств отличительна тем, что на её базе тридцать лет назад, в восьмидесятые, был создан первый детский джазовый оркестр под руководством Владимира Викторовича Романенко». В то время музыкальный стиль уже не клеймили как чуждый слуху советского человека: через неполных десять лет после выхода разгромной статьи Сухиненко в «Восточно-Сибирской правде» газета «Красное знамя» сообщала о смотре джазовых коллективов Братска. Несмотря на то что в 1965 году на танцах в местном клубе «Комсомолец» произошла драка между работавшими на городских стройках бывшими моряками и стилягами. 

«Классовая» борьба, впрочем, быстро была забыта. Забыта настолько, что в декабре 1978 года «Советская молодёжь» опубликовала интервью с лидером приехавшей в Иркутск на гастроли джаз-рок-группы «Слайды» Вадимом Зориным. «Джаз – это средство общения между людьми, – говорил тот журналисту. – Каждый музыкант звуками рассказывает о своей душе, поэтому так важно взаимопонимание между исполнителем и слушателем. Часто случается, что зритель непосредственно принимает участие в импровизации, он помогает музыканту, приветствует какую-либо особенно удачную разработку или даже напевает понравившуюся ему тему. Вот почему я с наслаждением играю здесь, в Иркутске. Чувствуется, что зритель понимает и хорошо знает, что мы хотим сказать».

За плечами многочисленных – в составе «Слайдов» на сцену тогда выходили 14 человек – гостей города уже было успешное выступление на конкурсе джаза в фестивале и запись на пластинке польской компании «Лоза», где были собраны лучшие участники молодёжного джазового фестиваля в Познани 1977 года. В 1979 году их ожидало участие во Всесоюзном джазовом фестивале в Баку. А в Иркутском училище искусств тем временем формировалось эстрадно-джазовое отделение.

«И всю ночь репетировали»

Под окнами учебного заведения, ныне именуемого Иркутским областным музыкальным колледжем имени Фредерика Шопена, и продолжаются «Прогулки…». «Госэкзамены уже прошли, но слышны звуки музыки, потому что джаз играется всегда», – обращает внимание собравшихся Филиппов. Действительно, сквозь шум автомобилей с улицы Карла Маркса пробивается мелодия фортепиано, на котором кто-то аккомпанирует девушке, поющей альтом. «Помню, когда я учился здесь, мы делали так называемые ночники, – продолжает руководитель «Доктора Джаза». – Договаривались с руководством, хотя это не особо приветствовалось, и всю ночь репетировали, играли, импровизировали».

Сама по себе возможность получить профессиональное музыкальное образование стала большим шагом в развитии иркутского джаза. Именно этого и добивались Владимир Романенко, инициировавший создание специализированного отделения в областном училище искусств, Владимир Зоткин, принимавший непосредственное участие в его формировании, и Борис Крюков, способствовавший его развитию. «Это стало знаковым моментом, потому что на базе этого отделения стали возникать настоящие серьёзные профессиональные джазовые силы нашего региона, – подчёркивает Филиппов. – В восьмидесятые и девяностые формировались творческие коллективы. Студенты учились и сдавали госэкзамены, которые превращались в настоящие шоу. Готовились к ним по пластинкам, которые очень сложно было достать. Сейчас есть множество возможностей – интернет, компакт-диски, – а раньше было крайне тяжело, но именно это создавало энтузиазм».

Одним из коллективов, появившихся благодаря училищу искусств и лично Владимиру Романенко, стал семейный джазовый ансамбль «Семь Симеонов». О большой семье Овечкиных, дети из которой в 1984 году получили специальную награду Всесоюзного конкурса эстрадных коллективов средних музыкальных учебных заведений, с восторгом писала всё та же «Восточка». Газета возвращалась к местным талантам и потом, а 1987 год ознаменовался для последних гастролями в Японию и заманчивым предложением от иностранных продюсеров. «История получилась трагическая, – резюмирует ведущий «Прогулок…», деликатно умалчивая об известной иркутянам и многим другим жителям России попытке Овечкиных 8 марта 1988 года угнать самолёт в Великобританию. – Но во время создания в 1983 году «Семь Симеонов» были уникальным музыкальным проектом». Впрочем, то же самое можно сказать о начинаниях выпускников училища тех лет. Его, среди прочих, окончили пианист Дмитрий Агафонов, гитарист Сергей Рушковский и флейтист Вячеслав Титов, создавшие в Ангарске Клуб романтического джаза. И в 1996 году организовавшие фестиваль «Ангарский джаз» – прообраз ещё более масштабных мероприятий. Своё имя в музыкальный пантеон внёс и ударник Сергей Кушилкин, выступавший не только в России, но и за рубежом.

Джаз в анамнезе

Путь становления джазменов, начавшийся у детской школы искусств, приводит нас к Иркутской областной филармонии, на сцене которой выступают профессионалы. «Девяностые годы были знаковыми для формирования аудитории и музыкального сообщества на базе нашего колледжа, – начинает переходить к современности Филиппов. – Я едва не забыл упомянуть замечательный проект «Джаз-бэби», руководителем которого была известный педагог Алла Фраткина. В нём участвовал её сын Виталий – единственный из четвёрки, кто продолжил музыкальную карьеру. Этот коллектив – два мальчика и две девочки – очень ярко исполняли вокальные джазовые партии. Они стали лауреатами конкурса «Утренняя звезда», ездили по другим городам и странам. Сейчас каждый избрал иную стезю, но ансамбль остался яркой страницей иркутского джаза».

Столь же знаковым событием стало создание в ноябре 2001 года ансамбля «Доктор Джаз», который через два года включили в штат областной филармонии. Название коллектива было скорее не придумано, а предопределено: Александр Филиппов, его руководитель, происходит из семьи врачей и сам стал педиатром, совмещая практику и чтение лекций в Иркутском государственном медицинском университете с музыкой. «Мы ездили на различные мероприятия по линии концертных организаций Сибири, – говорит он о том, что было пятнадцать лет назад. – Представляли иркутский джаз на другом уровне. И хотя у нас тогда уже существовал Клуб романтического джаза, но у ребят начали возникать новые проекты кто-то ушёл в бизнес, кто-то остался в музыке. На базе «Доктора Джаза» тогда начало формироваться ядро музыкантов, которые хотели остаться в этой среде и творить».

Следующим логичным шагом стало создание в 2006 году продюсерского центра «Джаз на Байкале», который организовал одноимённый фестиваль, перехватив эстафету у ангарчан. Имена тех, кто приезжал на него за прошедшее время, многое скажут знатокам: это и Бенни Голсон, игравший у Диззи Гиллеспи и создавший одно из направлений джаза, и Шейла Джордан, выступавшая с Чарли Паркером. «Джаз в Иркутске живёт, – подводит Филиппов итог «Прогулок». – Он развивается благодаря тому, что мы стоим на плечах титанов, которые в своё время продвинули это направление в музыке, помогли нам поверить в свои силы и не захотеть уехать отсюда. Сейчас я вижу джазовые силы, которые формируются на базе мест, где мы побывали. Мы не дошли разве что до Иркутского [областного] музыкального театра, где проходят крупные концерты». Но в том, что маршрут оказался укорочен, нашёлся большой плюс – у филармонии с «прогульщиками» встретился трубач Александр Сорвин, случайно, как подчёркивают организаторы, шедший мимо с инструментом. И финалом лекции-экскурсии, начавшейся с определения джаза, стали звуки Гершвина, Эллингтона и других его классиков.