«В 2014 году потребление угля в мире первые перестало расти с 1990-х годов», – сообщило Международное энергетическое агентство в отчёте, опубликованном 18 декабря 2015 года. Спад составил 0,9%, или 71,3 млн тонн, что резко контрастирует со средним ростом в 4,2% на протяжении последнего десятилетия. Если объём добычи угля, снизившись на 0,65%, составил 8,023 млрд тонн, то потребление сократилось до 7,923 млрд тонн. В первую очередь снизился спрос на энергетические и бурые угли, тогда как потребность в коксующемся сырье только выросла. Драйвером спада стал Китай – энергетика крупнейшего в мире производителя и потребителя угля разво­рачивается в сторону возобновляемых источников. За снижением в 2,9%, которое Поднебесная продемонстрировала в 2014 году, последовало сокращение на 3,7% в 2015 году. А в начале 2016 года власти страны заявили о закрытии 1000 шахт в течение 12 месяцев. Более того, уточняет Китайская национальная угольная ассоциация, в ближайшие годы будет прекращена работа 5600 шахт из 10760 существующих – под сокращение попадают те из них, чья годовая производительность не превышает 90 тыс. тонн. Министр трудовых ресурсов и социального обеспечения страны Инь Вэйминь уже заявил том, что с предприятий угольной и сталелитейной промышленности будет уволено почти 2 млн рабочих – 15% занятых в этих отраслях. В Великобритании, в свою очередь, 18 декабря 2015 года закрылась последняя шахта, а с 2021 года власти страны намерены остановить генерирующие мощности, работающие на этом виде сырья. О закрытии последних двух шахт в 2018 году идёт речь в Германии. 

Впереди планеты всей

В России, вопреки мировой тенденции, пока наблюдается рост добычи угля. Так, по данным Центрального дис­петчерского управления топливно-энергетического комплекса, в 2015 году её объём составил 371,7 млн тонн – на 4% больше, чем в 2014 году. Поставки на экспорт сохраняются на одном и том же уровне – 155 млн тонн – последние два года. Остальное ушло на нужды внутренних потребителей, спрос со стороны которых вырос на 2,9% в сравнении с позапрошлым годом. Разработчики утверждённой полтора года назад программы развития угольной промышленности России до 2030 года ожидают, что объём добычи в ближайшие 15 лет может вырасти в зависимости от экономической конъюнктуры и других факторов до 410–480 млн тонн. При этом спрос на внутреннем рынке должен возрасти до 192–199 млн тонн, а поставки на экспорт – до 170–240 млн тонн. 

Предприниматели, работающие в отрасли, оценивают её перспективы не столь радужно. «Это проблематика скорее в горизонте «2030 плюс», но мы находимся перед очень серьёзным вызовом, – констатировал генеральный директор En+ Group Максим Соков на круглом столе «Чистая Сибирь: перспективы развития углехимии и возобновляемой энергетики» во время Красноярского экономического форума. – Есть несколько аспектов: очень низкие цены на все энергоресурсы, снижающиеся объёмы [производства и потребления] в мире. Это всё происходит в рамках новых правил экологической или, если хотите, климатической дисциплины, формирующейся в результате диалога между многими странами, который мы видели на Парижской конференции в декабре прошлого года». Выработанный по её итогам протокол предусматривает существенное снижение эмиссии углекислого газа, 37% которой даёт электроэнергетика. На долю угольной генерации, в свою очередь, приходится примерно 40% из тех 23 млрд тонн выбросов, которые предприятия отрасли производят ежегодно. 

В подтверждение этих слов за день до круглого стола стало известно, что в правительстве РФ рассматривают идею создания в Восточной Сибири безуглеродной зоны. Как сообщил «Интерфакс», такое поручение ведомствам дал вице-премьер России, полномочный представитель президента в Дальневосточном федеральном округе Юрий Трутнев. «Информационные материалы содержат предложение реализовать в Восточной Сибири пилотный проект по отказу от угольной генерации в пользу перехода на гидро-, газовую, атомную генерацию и развитие углехимии, – сказано в сообщении агентства. – В частности, в материалах речь идёт о введении углеродного налога и создании совместных с соседними странами предприятий». За подобную идею высказалось Министерство природных ресурсов и экологии РФ, однако в Мин­истерстве энергетики считают, что введение дополнительных платежей или других ограничительных мер может негативно сказаться на конкурентоспособности угольной генерации Восточной Сибири. «По мнению Мин­энерго России, предлагаемые меры по стимулированию перехода экономики региона в безуглеродную зону не являются оптимальным способом решения проблемы сокращения выброса парниковых газов и могут привести к неоправданному росту административной и финансовой нагрузки на региональный бизнес, росту социальной напряжённости в регионе», – процитировал «Интерфакс» письмо первого заместителя министра энергетики РФ Алексея Текслера в Минприроды. 

Установленная мощность тепловых электростанции Восточной Сибири, если считать Республику Саха (Якутия), составляет 14,6 ГВт – в 1,7 раза меньше суммарной мощности ГЭС. Но со­оружение новых гидро­электростанций в текущей экономической ситуации является слишком дорогим вариантом. То же касается и генерирующих мощностей, работающих на возобновляемых источниках энергии: в регионе работает только одна солнечная электростанция в Абакане мощностью 5,198 МВт, удельные расходы на строительство которой составили около 114 тыс. рублей за киловатт. Помимо этого предполагается строительство и запуск в 2017-2018 годах пяти СЭС в Бурятии (в общей сложности 70 МВт), трёх станций в Забайкальском крае (40 МВт) и одной – на 15 МВт – в Иркутской области. Затраты на их создание – 106–108 тыс. рублей за киловатт установленной мощности. 

Несравнимые величины?

В Китае – первой экономике мира, чей ВВП по паритету покупательной способности превышает российский в пять раз – звучат куда большие цифры. В 2014 году установленная мощность объектов, использующих возобновляемые источники энергии, в стране превысила 175,9 ГВт, сообщает Международное агентство возобновляемой энергетики. Доля ветряных электростанций составила 115,4 ГВт, солнечных – 28 ГВт, малых ГЭС – 23 ГВт, энергоисточников на биомассе – 9,48 ГВт. Директор Shenhua по России и странам СНГ Гуан Цзянь сообщил во время круглого стола, что к концу 13-й пятилетки (в Китае она завершится в 2020 году) его компания должна будет ввести в эксплуатацию 16 ГВт генерирующих мощностей на возобновляемых источниках энергии. Сейчас в активах предприятия числятся 62 шахты и разреза, ежегодно добывающих около 500 млн тонн угля, тепловые электростанции общей мощностью 78 ГВт, железные дороги, порты и собственный грузовой флот из 38 судов, позволяющий перевозить сырьё. «[План по] углехимическим продуктам – 18 миллионов тонн в год, – добавил Гуан Цзянь. – Сейчас в этой области у нас работает несколько проектов». Один из них – производство 1 млн тонн жидкого топлива из угля. Другой – полимерный завод, позволяющий получать 300 тыс. тонн поли­этилена и полипропилена в год. 

«В сфере чистой энергии мы выступили с инициативой внедрения плана сверхнизких выбросов – снижения эмиссии угольных энергоблоков до уровня оборудования, работающего на природном газе», – продолжил бизнесмен. Так, модернизацию прошли уже 45 энергоблоков суммарной мощностью 24 ГВт – 28% от всего обновлённого генерирующего оборудования на угле в Китае. В 2016 году будут реконструированы ещё 35 блоков. Оборотная сторона модернизации – рост себестоимости киловатт-часа (в пересчёте на российскую валюту) на 20 копеек. «Но выбросы – такие же, как у станции на природном газе, – повторил Гуан Цзянь. – При том, что уголь сейчас является основным топливом для энергетики – если не ошибаюсь, около 66%». На вопрос о том, сколько средств корпорации тратит на исследования в области углехимии он, не­много подумав, ответил: «Огромные деньги – сотни миллиардов юаней. У нас выручка [составляет] 50 миллиардов долларов, прибыль – 10 миллиардов долларов в год». 

«Может, не совсем правильно сравнивать угольную отрасль России с угольной отраслью Китая, ведь там доля государства составляет 77%, а в отдельных сегментах – все 100%, – взял слово председатель Российского независимого профсоюза работников угольной промышленности Иван Мохначук, выступавший последним. – У нас меньшее количество работающих – 144 тысячи человек, примерно поровну занятых в шахтах и на разрезах. Тем не менее собственники наших предприятий вкладывают в модернизацию 40 миллиардов рублей, из которых только 3 миллиарда составляют заёмные средства – значит, они нашли оставшиеся 37 миллиардов, готовы финансировать отрасль». В то же время только за последние три года в области переработки угля и отходов его добычи и сжигания в России было зарегистрировано 56 патентов. 

«Создать угольщикам преференции»

Перспективных отечественных разработок в этой сфере немало. Так, в Институте проблем химической физики РАН создали технологию переработки низкосортных углей с получением продукт-газа. В ООО «ЭТК «Термококс» из Красноярска разработали целый ряд методов получения коксовой продукции, углеродных сорбентов, металлургических восстановителей и тому подобного из угля при одновременной выработке энергии на котельных или мини-ТЭЦ. Совместно с иркутской компанией «ИТЭМ» был подготовлен проект установки по производству гранулированного чугуна по технологии, по которой за рубежом уже производят 7% стали и которая в ближайшие 15–20 лет заменит традиционное аглодоменное производство. «Требуется местное железорудное сырьё и буроугольный кокс как восстановитель, – рассказал генеральный директор ЭТК «Термококс» Сергей Степанов. – Идеальный восстановитель – древесный уголь, но его мало, поэтому используется кокс как ближайший аналог. На треть снижается себестоимость металлопродукции за счёт отказа от дорогого доменного кокса». В Иркутском национальном исследовательском техническом университете, в свою очередь, разработали технологию переработки бурых углей Азейского и Мугунского разреза в жидкие продукты, которые могут применяться в качестве сырья для получения электродного кокса, в то время как твёрдый остаток можно использовать как выгорающую добавку при производстве пористых строительных материалов. Метод получения каменноугольного пека, придуманный в Ин­ституте нефти и газа Сибирского федерального университета, позволяет перерабатывать до 10 млн тонн угля в год. 

В промышленных масштабах ни одна перспективная разработка так и не используется. Степанов считает, что для этого необходимо создать внедренческий центр по комплексной переработке угля под эгидой департамента угольной промышленности Минэнерго. Однако у Мохначука на этот счёт другое мнение. «Если правительство подписало протокол в Париже, взяло на себя ответственность, значит, оно обязано создать угольщикам преференции с точки зрения углехимии, глубокой переработки, внедрения новых технологий, – заявил он. – Я считаю, что государство должно освободить инновационные разработки от каких бы то ни было налогов до момента выхода на производство. Мы создаём рабочие места, людям зарплату платим, подоходный налог платим, внебюджетные фонды формируем, более того, являемся потребителями тепла, электро­энергии, материалов и всего остального, с рынка их берём». Председатель независимого профсоюза угольщиков привёл и другой аргумент: без создания новых производств не будет облагаемой базы для доходов бюджета. Остановка существующих добывающих предприятий и тепловых электростанций ради создания безуглеродной зоны повлечёт за собой кризис в смежных отраслях. «Мы добываем уголь в 18 субъектах Российской Федерации, работаем в 26 субъектах, – пояснил он. – 26% всего грузооборота составляет уголь, на востоке страны – 60%. Что будет делать железная дорога со своей инфраструктурой и всем остальным?»

Генеральный директор ООО «Компания «Востсибуголь» Евгений Мастернак согласен с тем, что отрасль и без новых экологический ограничений находится не в лучшем положении. Несмотря на рост добычи в целом по России в 2015 году, потребление сырья в отдельных регионах сокращается: например, в Иркутской области из-за снижения потребления электрической и тепловой энергии спрос, даже с учётом поставок за рубеж, снизился с рекорд­ных 16 млн тонн в 2012 году до 14,2 млн тонн. Экспорт в целом по миру тоже сокращается. Впрочем, введение новых экологических требований – перспектива не завтрашнего дня, а 10–15 лет. «Но за нами многотысячные коллективы, с нами смежники и все те, кому в результате реструктуризации советской угольной отрасли передали работу на аутсорсинг, – это сотни тысяч человек, – заключил Мастернак. – Проблемами будущего надо заниматься сейчас. Без государства мы ничего не сделаем, здесь однозначно нужна его воля и желание бизнеса. Тогда, наверное, через 10 лет, когда угроза начнёт сбываться, мы каким-то образом минимизируем те негативные последствия, которые, несомненно, будут».